* * *

Я осторожно выехал задом и объехал квартал кругом. Это была недолгая поездка, но она стала новой вехой в моем выздоровлении. Я и сейчас не очень люблю грузовики и длинные двухрядные мосты, но пока умудряюсь доезжать туда, куда мне надо.

* * *

Разумеется, на Еву легла обязанность договариваться обо всех моих встречах и следить, чтобы дважды в неделю я ездил к своему врачу. Должен добавить, что я был не самым легким больным. Вернее, трудным. Когда мое здоровье улучшилось, я стал требовательным и резким (но не замечал этого). А Ева изо всех сил старалась мне угодить и хорошо со всем справлялась.

Дело в том, что я был очень несчастен. Многие мои проблемы проистекали из ощущения своей полной беспомощности. Я долгое время не мог даже взять стакан воды. Даже если бы я мог сам его налить, то не смог бы выпить без чьей-то помощи. Простейшие задачи заставляли меня чувствовать свою немощь.

Еве часто приходилось принимать решения на месте, не обсудив со мной. И она очень старалась. Но когда Ева рассказывала, что она сделала, я тут же сообщал, как бы это сделал я. И тут же понимал, что задел ее чувства, но сказанного не вернешь. Я говорил: «Извини. Ты делаешь все, что можешь». И еще напоминал себе, что, как бы я ни хотел что-либо сделать, сам я ничего не могу.

Хотя Ева в то время мало говорила, позже она позволила мне прочесть записи в своем дневнике. Она писала: «Дон требователен ко всему, что я делаю. Наверное, он поправляется».

И грустно, и смешно… Она узнала, что я поправляюсь, потому что я снова стал принимать решения. Желание действовать было для нее свидетельством моего выздоровления. Я хотел включиться в дела и интересовался всем, что происходит.

Жаль, что я не был легким больным и не мог облегчить ей жизнь.

* * *

Во время моего выздоровления самым тяжелым для нашей семьи было то, что мы на время отдали детей. Они не были сиротами, но около полугода жили с другими людьми. Наши сыновья-близнецы оставались у родителей Евы в Луизиане. Я знаю, они не хотели жить так далеко от нас. Это сделало детей отстраненными и замкнутыми, но они довольно хорошо со всем справились. Они еще учились в начальной школе, и в этом возрасте им было не слишком трудно переселиться. Николь на пять лет старше, в то время ей было тринадцать. Она переехала к подруге и смогла остаться в своей школе. Для нее переезжать было бы гораздо болезненнее.

Авария произошла в январе, и дети не жили дома до июня. Я чувствовал себя ужасно из-за того, что мы не могли позаботиться о наших детях.

Когда я лежал в больнице, дети приезжали навестить меня в выходные, и для них это было тяжело. Когда они впервые приехали в больницу, штатный психолог сделал для них доброе дело. Он пригласил всех троих детей в комнату и показал им манекен в натуральную величину с такими же, как у меня, приспособлениями, прикрепленными к его телу. Таким образом, он разъяснил, что они увидят, войдя в мою палату.

Я рад, что он это сделал, потому что даже многие взрослые, не будучи подготовленными, были явно шокированы, впервые меня увидев. В моем состоянии я интерпретировал их реакцию как ужас.

Когда ко мне в палату впервые вошли дети, все трое подошли поближе, чтобы меня обнять. Они меня любили и хотели убедиться, что со мной все в порядке. Конечно, я был едва жив, но мне очень помогло то, что я их повидал. Сестры не дали им остаться надолго. Я выглядел ужасно, но дети мне поверили, когда я сказал, что поправлюсь.


1234567891011121314151617181920212223242526272829303132333435363738394041424344454647484950515253545556575859606162636465666768697071727374757677787980818283