Господь

	Видение небес
	Видение небес

Все наладилось. Пастор поехал со мной домой. Все разъяснилось. Вскоре меня восстановили в институте. Еще через несколько месяцев я приняла святое водное крещение. Господь крестил меня Святым Духом. У нас было все замечательно.

Прошли годы. Господь даровал мне замечательного мужа. Родились пятеро детей: три мальчика и две девочки. Одна незадача: муж неверующий. Он добрый человек. Он возит меня в церковь, а сам сидит в машине за дверью. Я обращаюсь к пастору, а он говорит: “Сестра, не тряси дерево, пока плоды зеленые. Как созреют, войдет”. Молю Бога о том, чтобы скорее созрел мой муж. Наступил момент, когда он тоже покаялся, стал готовиться к водному крещению. Он принял водное крещение.

Видение небес

Головные боли. Сильные головные боли. Я это объясняла тем, что я писала диссертацию, переутомление, пятеро детей. Муж моряк, капитан дальнего плавания, он постоянно в море. Это переутомление, - говорила я себе, - это переутомление. Но обезболивающие не помогали, и я решила обследоваться. Когда я начала обследование в отделение нейрохирургии, мне предложили сдать анализы в онкологию. Тогда уже у меня сердце тревожно забилось. Приговор был: саркома.

Саркома. Я умирала. Я умирала от рака. Я побежала в церковь. Я стала спрашивать, что мне делать, и Господь благословил операцию. Как муж свидетельствовал, ему Господь сказал: “Жива будет”. “Жива будет” - и он остался в этой вере “Жива будет”. Положили меня в больницу, стали готовить к операции. Братья и сестры в церкви молились. Все шло своим чередом. Наступил операционный день. Меня на каталке завезли в операционную, положили на стол. Начали давать наркоз. Следующее, что я помню: я в операционной, нахожусь где-то наверху под потолком, смотрю вниз и наблюдаю за тем, что происходит и думаю: кого это оперируют, и почему такая неудобная позиция у меня; надо встать рядом с хирургом.

Когда я встала рядом с хирургом, я увидела, что оперируют меня. Это моя голова разрезана. Я посмотрела на себя - я стою рядом. Друзья, когда человек покидает эту хижину, вот это тело бренное, он выходит, как из старого дома, который ему больше никогда не нужен, потому что у него есть есть новый, лучший дом. Мне не было жалко этого тела. У меня было даже какое-то немного брезгливое отношение к нему. Я стала говорить: “Не надо. Не надо. Зачем вы это делаете?”.

Никто не слышал. Анестезиолог говорит: “Пульс падает, пульс падает, давление падает. Мы ее теряем”. Началась реанимация. И вот в тот момент, когда хирург командует: “От стола. Разряд”, я чувствую, что меня, как канатом, дергает в это тело вернуться. Я не хочу. Я не хочу, я упираюсь. “Мне не надо, - я им кричу, - мне не надо оно, это тело”. Меня не слышат. Наконец, врач говорит: “Поздно. Все. Мы ее потеряли. Надо выйти и сказать родным”. Я говорю: “Да нет, я живая”. Но меня никто не слышал. Я это поняла, что они меня не видят и не слышат. Вместе с хирургом я вышла из операционной.

В конце коридора на коленях стоял мой муж и молился. Он воздевал руки к небу и просил Бога о милости. Я подошла, погладила его по щеке и сказала: “Дорогой, я жива. У меня ничего не болит. Мне так хорошо”. Он меня не услышал. Он поднял голову, посмотрел по сторонам и не увидел меня. Не увидел. И я слышу, как хирург произносит: “Мы сделали все, что могли. Она ушла”. Муж оттер слезы с лица и сказал: “Нет. Мне Бог сказал: она жива и будет жить”. Хирург оглянулся на операционную бригаду и сказал: “Ну нет, поговорите сами. Мне только сумасшедшего сейчас не хватает”. А он говорит: “Да нет, я не сумасшедший. Я Вам действительно говорю: она жива и будет жить”. Я не стала слушать, что происходило дальше, повернулась и собралась выйти из этого коридора.

Когда я стала выходить, я увидела, что я вышла не в другой коридор и не на лестницу, а в такой тоннель. Там было темно. Думаю: куда я зашла? Надо вернуться назад. И тут я увидела свет. Он был выше, этот свет. И я пошла на этот свет. Идти было тяжело. У меня ноги вязли, как если бы я шла по перине, от которой тяжело оттолкнуться. А со всех сторон начали раздаваться голоса: “Вернись, скажи людям. Вернись, еще не время. Вернись”. Куда возвращаться? Туда, где больно? Туда, где грязь? Не хочу. Не хочу. Мне Господь сказал, что я Его дитя. Моя душа осознала, что тело ей больше не надо, что началась другая жизнь - легкая, свободная. И с этим сознанием свободы я выпала из этого тоннеля. Это было потрясающе.

Для того, чтобы вы, друзья поняли, какая эта свобода, легкость, радость, вспомните себя маленькими. Когда вы прыгали на маминой кровати, подпрыгивали все выше, радовались и смеялись. Не надо вспоминать, как потом вас ругала мама. Но этот момент полета и радости, и свободы умножьте многократно, и вы поймете это ощущение счастья. Когда первый восторг прошел, я стала озираться по сторонам и увидела, как ко мне приближается сгусток света. Он был прекрасен, и становился все ярче по мере приближения. В этом сгустке я увидела очертания человека с развивающимися одеждами. Почему развеваются одежды, если ветра нет? - подумала я, но не стала задумываться, потому что решила, что это приближается Христос. Когда он приблизился ко мне настолько, что я могла рассмотреть его лицо, прекрасное восхитительное лицо, я упала на колени, простерла к нему руки и сказала: “Господи, слава Тебе! Я пришла к Тебе, Господи”. Он отступил назад и сказал: “Встань и не делай этого. Я не Христос”. Я говорю: “А ты кто?” Ну кто еще может быть так прекрасен? “Я ангел. Я посланник”, - ответил он. Я говорю: “А я хочу к Христу. Я хочу к Господу” - “А зачем ты пришла? - сказал ангел, - Разве ты не слышала голосов?” - “Я слышала, но я хочу к Господу. Я не хочу возвращаться”. “Хорошо, - сказал ангел, - Ты предстанешь пред Христом. Следуй за мной”.

Я повернулась следовать за ним. Когда я повернулась следовать за ним, я увидела то, на что до сих пор не обращала внимание: откуда я вышла. А вышла я из завесы. Темная, грязная завеса, как грязный туман. Он непроницаемый. Мне даже казалось, что можно выпачкаться об него. Я посмотрела, но на мне не было грязи. И в этот момент из этого тумана вышел человек. Потом я заметила еще, и еще одного. Я повернулась в другую сторону, но и оттуда, из этой завесы, из этого тумана выходили люди. И они шли куда-то вперед и вверх. “В вечность” - пронеслось у меня в голове. И вдруг из тумана выскочил совершенно голый человек.. Гримаса ужаса была на его лице. Друзья, каждый раз, когда я вспоминаю это лицо, мне становится не по себе. Оно застыло в немом крике. Он уже не мог кричать. Он пытался вырваться. Но безобразные лапы схватили его за плечи, за бедра, за голени и втянули назад. В этом немом вопле он исчез в тумане.

Я была настолько поражена, что остановилась. Ангел почувствовал, что я не следую за ним, и оглянулся. Он спросил меня: “Почему ты не следуешь?”. Я говорю: “Кто это?” Он говорит: “Это?” Мы увидели, как еще несколько людей вышли и пошли. Ангел говорит: “Это дети Божьи. Они идут навстречу с Создателем”. “А почему они одни идут? А за мной ты пришел? Почему за ними не пришли?” - “Потому что ты вернешься”, - сказал ангел. Я говорю: “Я не хочу”. Ангел проигнорировал мое “не хочу”.

** Господь - Господь (Быт 2:4, Исх 3:4-16 и др.) — одно из имен Бога, по еврейски произносится как Иегова и означает истинного Бога. Так как евреи издавна считали имя Иеговы очень священным и таинственным , что даже страшились произносить его и употребляли в своих книгах вместо Иегова слово Адонаи, т.е. Владыка, Господь. Но это имя употребляли только священники и первосвященники, и в храме оно заменилось уже словом: Адонаи. Как бы то ни было, но уже около 271 г. до Рождества Христова вместо Иегова постоянно уже стоит слово Господь. Затем оно освящено постоянным употреблением в Новом Завете и самим Господом и апостолами, как собственное имя Божие, принадлежащее Ему, как истинному Богу.